Огороды вместо шахт

31 марта 2014 года во Дворце культуры Дегтярска было шумно. Горожане до отказа заполнили зрительный зал на пятьсот мест, где проходили публичные слушания по строительству в городе завода по производству сурьмяного порошка.

 — Это инвестиции! Это же ваши рабочие места! Не хотите строительства завода? Тогда будем жить дальше без нормальных дорог, в разрухе! — кричал со сцены мэр Дегтярска Игорь Бусахин.

Представители «Национальной сурьмяной компании», готовые вложить в строительство больше миллиарда рублей и создать в Дегтярске около двухсот новых рабочих мест, уже ничего не говорили — их словам о полной экологической безопасности будущего предприятия и «новейших немецких технологиях», кажется, никто не поверил.

На тот момент компания, принадлежащая Игорю Ротенбергу, уже вложила в подготовку площадки для завода двести пятьдесят миллионов рублей. В Дегтярск ее пригласили власти региона, надеясь оживить экономику города. Из природной сурьмы планировали производить порошок, который используют в производстве аккумуляторов, огнеупорной краски, медицинских препаратов и много другого. Но Дегтярск восстал.

 — Может, в Европе так и есть — там все безопасно, но у нас-то так не будет! — кричали из зала.
 — Вам что, земли в России мало? Степей и тундр? Тащите туда свою «балалайку»!

После слушаний народ долго не расходился с главной площади Дегтярска, над которой возвышался ржавый копер и грязно-рыжий, поросший кустарником, террикон шахты «Капитальная-2», затопленной двадцать лет назад. С тех пор работы в Дегтярске почти нет. А население с двадцати девяти тысяч человек сократилось до пятнадцати с половиной.

Дегтярск — город сравнительно молодой. Первое поселение на его месте, в тридцати километрах к юго-западу от Екатеринбурга, возникло в конце 19 века. Здесь, возле горы Лабаз, жили углежоги и дегтяри, которые поставляли топливо на Ревдинский железоделательный завод. Потому деревню и назвали Дегтяркой.

В начале 1910-х годов местный мастеровой Фадей Семков открыл в Дегтярске, под горой Караульной, крупное месторождение медного колчедана, и в 1914 году заработали первые промышленные шахты, на которых трудились, в основном, австрийские военнопленные.

Во время Гражданской войны добыча прекратилась, шахты затопили. Ожил рудник во времена НЭПа, когда его взяла в концессию английская компания Lena Goldfields, проработавшая в Дегтярке до 1932 года. Затем у советской власти появились другие планы на Дегтярское месторождение — оно стало главным поставщиком сырья для гиганта цветной металлургии, Среднеуральского медеплавильного завода, запущенного в 1940 году в соседней Ревде.

После войны Дегтярка быстро росла и в 1954 году получила статус города. «Маленькая Швейцария» — так назвал городок вице-президент США Ричард Никсон, который приезжал сюда в 1959 году во время визита на Урал. Дегтярцы эту фразу запомнили. И по сей день передают из уст в уста неизвестно кем придуманную легенду о том, что Никсон якобы жил здесь ребенком во времена НЭПа, потому, дескать, и настоял на включении Дегтярска в программу своей поездки. Принимающая сторона не возражала — в те времена бурно растущим городком гордились.

Через год после визита Никсона сюда «наведался» еще один американец — летчик-разведчик Фрэнсис Пауэрс. Он был сбит над городом 1 мая 1960 года. Второй ракетой. Первая из-за несогласованности ракетчиков угодила в советский истребитель. Его пилот Сергей Сафронов ценой своей жизни увел горящий МиГ от Дегтярска, где проходила многотысячная первомайская демонстрация, в шахтах работали энтузиасты-комсомольцы, а на главной улице Калинина строились дома с вазонами и барельефами.

В советские времена из соседней Ревды в Дегтярск, который снабжали по-шахтерски щедро, ездили за дефицитом. И расчетные 50 лет эксплуатации рудника казались большим сроком, за который вполне можно успеть построить коммунизм — а там видно будет, как дальше жить.

Владимиру Мельникову 93 года. Все лето он живет в садовом домике на окраине Дегтярска. С ним вместе — три кошки и собака Варя. Хозяйство большое — два участка, но на одном он решил сделать зону отдыха, поэтому посадок тут поменьше — земляника, малина. А домик из некондиционного бруса для деда построил один из восьмерых внуков.

Владимир Иванович говорит, что никогда не хотел уехать из Дегтярска — хорошо ему тут, спокойно, свежий воздух. Заработанной на медном руднике пенсии вполне хватает, дочка Ирина живет с ним, помогает. Сыновья и внуки не забывают, навещают. Да и сам город Владимиру Ивановичу нравится. И его новый мэр Вадим Пильников — тоже: приличный, дескать, человек, что большая редкость по нынешним временам. Денег на ремонт дорог в области выбил, на благоустройство площади перед Дворцом культуры, куда Владимир Иванович часто ходил — петь в народном хоре. «Сейчас в хор не хожу из-за пандемии, — с грустью говорит он. — Очень скучаю по хору. Там двадцать женщин и я один парень».

Сейчас в Дегтярске почти нет работы, но на век Владимира Мельникова ее хватило. Уроженец Ташкента, в 1942 году он начал работать на эвакуированном в Узбекистан военном заводе. После войны учился в Николаеве на Украине, затем перебрался в Магнитогорск, а в 1955 году, уже с женой и сыном, приехал в Дегтярск.

«Что тогда нам предлагали, уже не помню. Наверное, много чего, — вспоминает. — Но я слышал, что Дегтярка — это перспективное месторождение, богатое и перспективное место работы».

Когда Мельниковы приехали в Дегтярск, здесь еще работали пленные немцы (в Дегтярске после войны располагался крупнейший на Урале лагерь для военнопленных) — строили Дворец культуры, мостили дорогу на центральной улице Калинина, возводили жилые дома вдоль нее. Недавно, рассказывает пенсионер, в одном доме меняли крышу и нашли письмо от немца, которое он написал своей семье. «Зачем он его тут зацементировал — непонятно, — размышляет Владимир Мельников — Знаете, как в море бутылки кидают, авось, дойдет. Этот, видимо, в крышу кинул». Видел он и Ричарда Никсона. Правда, издалека. Шахтеров для встречи с вице-президентом США тщательно отбирали, а остальным приказали близко не подходить.

На руднике Владимир Иванович начал работать горным мастером. Еще застал те времена, когда руду из шахт вывозили на лошадях. Вспоминает: из-за долгой работы в подземном полумраке животные слепли, но внутри, под землей, как-то ориентировались.

Потом стал начальником участка, затем перешел в проектный отдел, возглавил его. Работал и в парткоме. Таким образом и здоровье сохранил, и авторитет в городе заработал, и четырехкомнатную квартиру в новом доме получил. Сам не просил, не выбивал. Но однажды уехал в санаторий, и супруга подсуетилась. Ирина Марцинкевич, дочь Владимира Ивановича, смеется, вспоминая ту историю: «Мама сказала: „Ну, все, это мой шанс“. Пошла в партком: „Да что ж такое! У вас такой специалист всё еще в комнате живет! А у нас трое детей“. Папа из санатория вернулся, а мы уже в новую квартиру переехали».

Когда в начале 90-х закрывали выработанные шахты Дегтярского рудника, Владимир Мельников был уже на пенсии. Ему не пришлось искать новую работу и кардинально перестраивать жизнь. Но он вспоминает, что все кончилось как-то резко — вроде бы только что Дегтярск был передовым шахтерским городом и вдруг превратился в «депрессивную территорию», где нет работы.

В бывшем здании Дегтярского рудоуправления сегодня размещены офисы коммунальных предприятий, местное управление ГО и ЧС, энергетическая компания. Часть здания отдали под овощехранилище. В конце октября 2020 года у здания обрушились стена и крыша — раздавили припаркованную рядом фуру, люди не пострадали. Второй этаж бывшего рудоуправления занимает филиал областного архива, следит за которым Виктор Акулов — 65-летний коренной дегтярец, руководивший отделом кадров рудника вплоть до его закрытия.

«Ой, город был прекрасный. Но когда шахты закрылись, сразу прекратилось финансирование. У детских садиков не было денег, чтобы стекло разбитое вставить. У ЖКО ни лопат, ни метел не было. Город и пришел в упадок. Сразу, моментально», — вспоминает Виктор Акулов.

Его дети из Дегтярска уехали. Старшая дочь — в Санкт-Петербург, к мужу, с которым познакомилась в интернете. Младшая — в Екатеринбург, стала бортпроводницей «Уральских авиалиний». А сам Акулов решил остаться. Теперь он архивариус и внештатный автор муниципальной газеты «За большую Дегтярку!» Он при работе и при пенсии, но за родной город переживает. Считает, что у него есть перспективы, только местные экологические активисты не дают им ходу, блокируя инвестиционные проекты. «В Дегтярске много раз собирались организовать новое производство. Но у нас есть группа людей, которая против всего. Что-то в них есть такое, они эко-эко», — говорит Виктор Акулов.

Последний крупный скандал был связан с планами «Национальной сурьмяной компании». После серии митингов инвесторы предпочли отказаться от строительства завода. Зато местные экоактивисты, политики, бизнесмены, мать и сын Ольга и Илья Хисамовы в сентябре 2016 года уверенно переизбрались в местную думу, а Ольга стала ее председателем. Два года — с 2016-го по 2018-й — новая дума отказывалась утверждать на второй срок согласованного с областными властями мэра Игоря Бусахина, который всё это время работал в статусе и.о. В итоге главой стал компромиссный Вадим Пильников.

Хисамовы, активно выступающие против новых крупных производств и склонившие на свою сторону многих местных депутатов, считают, что Дегтярск должен развиваться по другому пути — как рекреационная территория. Быть той самой «маленькой Швейцарией», которую разглядел здесь когда-то Ричард Никсон. По их мнению, город выйдет из депрессии, если будет развивать туризм, фермерские хозяйства, строить дачные поселки для екатеринбуржцев. Именно поэтому они организовали серию митингов против сурьмяного завода, поэтому резко критиковали зарождающееся литейное предприятие.

«Кому нужна эта работа? Нас вообще спросили, хотим ли мы работать в Дегтярске? — спрашивает один из экоактивистов, предприниматель Федор Хисамов, отец Ильи и муж Ольги. — Не спросили! А мы не хотим. Дегтярцы привыкли ездить на работу в Екатеринбург, в Ревду, а здесь, в своем городе, мы хотим отдыхать. Не хотим мы пахать на вредных производствах».

Впрочем, бывший мэр Дегтярска Игорь Бусахин, при котором в город пыталась прийти «Национальная сурьмяная компания», убежден, что активисты пекутся не за окружающую среду, а за свои вложения в земельные участки — ждут, что они подскочат в цене, когда между Екатеринбургом и Дегтярском построят прямую дорогу (такие планы у областного правительства есть). Дескать, тогда землю можно будет выгодно продать жителям областного центра, до которого по прямой — не более двадцати километров. А возле промышленных предприятий строить дачи никто, конечно, не захочет.

Так или иначе, Хисамовым удалось склонить на свою сторону большинство дегтярцев. После череды митингов, которые собирали на главной площади по несколько сотен горожан и освещались в областных СМИ, крупные инвесторы заходить в город не рискуют.

Бюджет города — дотационный с середины 90-х. В 1997 году областные дотации составляли 90%, сейчас — три четверти. Официальная безработица невелика — 0,58%, но и трудоспособного населения осталось немного — около трех тысяч человек. «Город у нас немолодой. Много молодежи уехало. Дегтярцы сами не хотят, чтобы их город развивался, — сетует архивариус Виктор Акулов. — Вот [Хисамовы] говорят про туризм. А какой у нас туризм? Надо сначала вложить кучу денег. Но никто вкладываться не будет. У нас люди привыкли верить в сказки».

Сегодня туристу ехать в Дегтярск незачем. Из всех достопримечательностей в городе есть только два огромных террикона да памятник летчику Сафронову. Зато кинорежиссер Василий Сигарев увидел в этом городе идеальный антураж для своей ленты «Волчок» — тяжелого фильма о сложных взаимоотношениях.

Один из тех, кто не уехал — 29-летний Рустам Тангрибердиев. Работает в энергетической компании и городской общественной палате, под своими постами в соцсетях ставит хэштег #РазвитиеДегтярска. Помогает жителям решить их бытовые проблемы — где мусор убрать, где двор благоустроить, где помочь письмо в администрацию написать. Устраивает благотворительные акции — недавно собирали вещи для центра «Аистенок», который помогает домам ребенка.

Бабушка и дедушка Рустама по маминой линии приехали в Дегтярск из деревни — работать на руднике. Бабушка вскоре потеряла ногу — отрубило тросом на шахте. Рустам закончил университет в Екатеринбурге, мог остаться в областном центре, но решил вернуться в родной город — чтобы быть рядом с родственниками, которые нуждаются в его помощи. Женился на девушке из соседней Ревды, она работает парикмахером, сейчас в декрете.

Четверо друзей-одноклассников Рустама тоже остались в Дегтярске. Один открыл столярное производство, другой на небольшом литейном заводе делает опоры освещения, у третьего автосервис. Брат Рустама работает в частном предприятии токарем. Сестра — в Сбербанке.

По словам Рустама, тем, у кого есть способности вести свой бизнес, в Дегтярске жить можно. Недвижимость дешевая, власти малых предпринимателей поддерживают. До Екатеринбурга с его огромным рынком сбыта — 60 километров на машине. «Мы все Дегтярск любим, — утверждает Рустам. — Я ж спрашивал у парней, хотят они уехать или нет. Любят, говорят, родной город. И мне нравятся эти улицы, где я вырос. Не хочу уезжать. Я здесь чувствую малую родину».

Ирина Марцинкевич — дочь ветерана Владимира Мельникова — вернулась в Дегтярск и вовсе после пятнадцати лет жизни в областном центре: «Случился развод, и я с детьми приехала сюда зализывать раны. А потом уже куда?». В Дегтярске у Ирины работы нет. Зато есть клининговая компания в Екатеринбурге. Кроме того, она преподает английский язык в частной школе соседней Ревды и там же руководит православным театром при храме, реализуя свое режиссерское образование.

«Сейчас Дегтярск — город магазинов, — говорит Ирина. — Так что большинство жителей ездят на работу в Ревду, Первоуральск, Екатеринбург — благо, все это рядом. Хорошо, в этом году дороги нам отремонтировали. Прям чудо-чудное».

Улица, по которой можно гулять, в Дегтярске одна — центральная Калинина. Вдоль нее выстроились двух-трехэтажные домики пятидесятых годов постройки, несколько «хрущевок». Здесь есть фонари и магазины — «Монетки», «Пятерочки», «Красные&Белые», с разливным пивом. Одна столовая, одно кафе. Один паб, называется «Бродвей».

Кроме сурьмяного завода, в Дегтярске хотели открыть и другие производства. Но каждый раз инициаторы строек давали задний ход, столкнувшись с экологическими протестами. В 2012 году прошли митинги против завода по переработке металлургических шлаков. В 2017-м остановился запущенный тремя годами ранее литейно-механический завод, где благодаря экоактивистам нашли реальные нарушения. В 2020-м в нескольких областных СМИ была опубликована информация о планах строительства в Дегтярске мусороперерабатывающего завода для Екатеринбурга — и в социальных сетях появились сотни возмущенных комментариев.

В результате крупные инвесторы заходить в Дегтярск не рискуют. Но власти приглашают инвесторов и поменьше. В городе за последние десять лет открылись швейное производство компании RAY, малые предприятия «Уралтехфильтр» и Уральский завод газового и противопожарного оборудования. Директор последнего — житель Екатеринбурга Николай Ковалев. Шесть лет назад его пригласил сюда теперь уже бывший мэр, сказав, что Дегтярску нужны рабочие места. Сегодня у Ковалева работают шестьдесят человек, почти все местные.

«Все хорошо у Дегтярска будет, — уверен Николай Ковалев. — А что в нем плохого? У меня у офиса в Екатеринбурге дышать нечем. А тут пошел территорию обходить — с двумя клещами вернулся. Лес!»

Неподалеку от его предприятия пустует корпус литейного завода, который планировали запустить также шесть лет назад. Собственники предпочли свернуть производство, устав воевать с эко-активистами. «Я называю их экологическими террористами, — говорит Николай Ковалев. — Они снова подняли город на дыбы. И ни одна из сторон договариваться не захотела. В итоге все занялись политическими военными действиями».

По словам Ковалева, предприятия ремонтно-механической группы в Дегтярске вполне можно запускать — у экоактивистов к ним претензий быть не может. Свободных территорий, на которых ранее располагались объекты Дегтярского рудоуправления, много, Екатеринбург — рядом. А если еще правительство области построит давно обещанную прямую дорогу, то совсем удобно станет, считает Ковалев. «Надо просто городу меньше пить и больше работать, — уверен он. — Тут реально людей спаивали. До 2000 года рудоуправление еще шевелилось, а потом город погрузился в пьянство. Лет пятнадцать пили. Конечно, интеллект теряется. Кто был с головой и более-менее „в поряде“, тот просто переехал».

Типичные бичи депрессивных территорий ударили по Дегтярску не сильно. Уровень зараженности ВИЧ — не выше среднеобластного. Преступность — не выше, чем в соседней и относительно благополучной Ревде. «У нас маленький город, мы все друг у друга на виду, — объясняет Ирина Марцинкевич. — Мне кажется, только за счет этого, а не потому, что мы тут какие-то высоконравственные».

11 ноября 2020 года Дегтярск в числе четырнадцати территорий-спутников областного центра официально вошел в Екатеринбургскую городскую агломерацию. Правда, что это даст бывшему шахтерскому городу — пока неизвестно. Ещё в 2020 году в Дегтярске обновили главную площадь — по федеральной программе формирования комфортной городской среды. Положили плитку, поставили фонари и оригинальные скамейки-беседки. Типовой дворец культуры с портиком и белыми колоннами отремонтировали еще раньше. В его фойе сохранили настенную живопись советских времен — со звездами, красными флагами и монументальными лицами советских шахтеров. Перед Дворцом всё еще стоит огромное панно с мозаичным портретом Ленина — в Дегтярске никогда не было памятника вождю, был только этот портрет.

Над площадью по-прежнему возвышается террикон шахты «Капитальная-2», только растительности на нем стало больше. А вот ржавый копер разобрали и сдали в металлолом. Каждое утро с площади уходят полные автобусы — увозя трудоспособных дегтярцев на работу в Ревду и Екатеринбург. Автобусов не хватает, выручают попутки. До вечера в Дегтярске остаются, в основном, школьники, чиновники местной администрации и многочисленные пенсионеры, у которых теперь есть футуристические скамейки возле советского ДК.